Продолжаем публикацию переводов классических текстов по фотографии. На сей раз - лекция Сьюзан Зонтаг "Фотография в рамках гуманитарных наук" ("Photography within the humanities"). Выступление состоялось на фотографическом симпозиуме в Wellesley College 21 апреля 1975 года.
Сьюзан Зонтаг - удивительный человек. С широко открытыми глазами. Ее книга "О фотографии" остается одной из основных книг в библиотеке фотографа, желающего видеть мир. В виду большого размера текста публикуем перевод по частям.
Я писатель и кинорежиссер, и не считаю себя критиком, тем более – критиком от фотографии. Я могу только изложить свое независимое мнение, но не в качестве члена фотографического или анти-фотографического сообщества, а как информированный сторонний наблюдатель.
Думаю, по этой причине я буду в лучшем положении при обсуждении данного вопроса, чем остальные выступающие. (…)
Для серии семинаров было выбрано общее название - «Фотография в рамках гуманитарных наук». Вероятно, в первую очередь мы будем говорить именно о фотографии. Вначале хотелось бы отметить, что история фотографии пока достаточно коротка. Вне зависимости от того, считаете ли вы это искусством или нет, фотография является той деятельностью, которую люди обсуждают и чей статус постоянно находится под сомнением.
В первые десятилетия развития фотографии многие воспринимали ее как копировальную машину, как инструмент, помогающий репродуцировать визуальную информацию, но не как самостоятельный источник видения, не как средство, кардинально меняющее чувствительность наших органов зрения. История становления вкусов и возникновения творческих споров в фотографии вела к постепенному осознанию этой роли.
Говоря о ситуации в фотографии в рамках гуманитарных наук, мы подспудно затрагиваем старый вопрос: является ли фотография искусством, по праву ли она занимает место в университетской программе обучения, в музейных коллекциях, отличается ли она от других форм искусства? В некотором смысле, подобные обсуждения ни к чему не приведут, поскольку исход битвы предрешен: фотография - несомненное искусство.
Вопрос, скорее, в другом: если это искусство, и оно принято как социальное явление, то можно ли сравнить фотографию с другими видами искусств? Она не является «истинным» искусством как, например, живопись, и, возможно, именно это объясняет ее влияние на современность.
Я предполагаю, что фотография - не искусство, а мета-искусство: искусство, поглощающее другие искусства. Фотография - деятельность по созданию визуальных образов, она вбирает в себя и репродуцирует другие формы искусства, превращая их в изображения. И в этом смысле фотография – абсолютно современное искусство; искусство, которое в большой степени терминологически и концептуально соответствует современному потребительскому обществу. Она обладает способностью превратить любой опыт, событие или элемент реальности в предмет потребления: в объект или в изображение.
Одна из фундаментальных идей современного мышления есть противоречие между мыслью и реальностью. Не будет ошибкой сказать, что наше общество базируется на разбухающей массе изображений, что не было характерным ни для одного периода прошлого.
Чтобы вернуться к точке отправления, к вопросу о месте фотографии среди гуманитарных наук, следует отметить, что фотография является не только формой искусства, имеющей определенные ограничения, но и особой территорией, где прорастают все типы вопросов социологического, морального и исторического характера.
Моей целью является не оценка работ определенных авторов, а обсуждение проблем, поднятых самой фотографией, имеющих как моральные, так и эстетические аспекты. Думаю, изучение фотографии - замечательная идея. Я говорю не о получении навыков и знаний по технике фотографирования, а об обучении умению видеть. Глядя на снимки, вы учитесь осознавать полученную информацию, этот опыт впоследствии может быть легко применен и в других областях.
Другой момент заключается в том, что существует особый тип видения - фотографический. Если вы задумаетесь о людях, воспринимающих фотографии как продукт свободного творчества, вы поймете, что они учатся ценить нечто, попавшее в видоискатель, дорожить чем-то, что раньше не замечалось. Эти люди начинают видеть мир по-новому, взяв в руки фотоаппарат. Мир превращается в последовательности, череду событий, которые трансформируются в изображения ? и события становятся для нас реальностью только после этого превращения.
Большинство думает, что расценить событие как интересное или красивое - значит захотеть его сфотографировать. Эта мысль проникла в самую суть восприятия вещей, что характеризует наше фундаментальное отношение к реальности: мы считаем, что лучший способ контакта с чем-либо – желание это сфотографировать. Камера действительно стала одним из дополнительных органов чувств человека. Так что когда Кристофер Ишервуд сказал: «Я – камера», то на самом деле он имел в виду: «Я вижу. Я ощущаю. Я сохраняю это в памяти».
Одна из причин, по которой я не ничего не снимаю: вокруг меня и так слишком много людей с камерами. Сейчас для меня этого достаточно, я чувствую, что у меня уже есть фотографическое видение. Возможно, я смотрю даже чересчур фотографически и больше не хочу культивировать в себе этот способ видения. Это слишком специфический тип ощущений.
Когда вы начали изучать фотографию в качестве критика?
У меня всегда была зависимость от фотографии. Я имею в виду, что всегда очень интересовалась снимками – вырезала их из журналов и собирала. Естественно, это были копии, «репродукции» фотографий, а не их оригиналы. В какой-то момент решила записать идеи, владевшие мной в течение двадцати лет. Так я втянулась в написание одного эссе, которое потом превратилось в шесть. Но я не фотограф, не люблю снимать, у меня нет фотоаппарата, и я не являюсь критиком фотографии. Мои тексты отражают мои ощущения, материализуют мой долговременный интерес к фотографии. Как-то меня спросили, что именно я стремилась выразить написанием этих эссе. Я сказала, что лишь хотела вылечиться от навязчивой идеи. Конечно, этого так и не случилось.
Как вы относитесь к вездесущности фотографии сегодня? Не считаете ли вы ее вторжением в личное сознание, подобным тому, которое которое вы испытали в 12 лет, впервые увидев фотографии концлагеря Дахау?
Да это действительно изменило мою жизнь, но я не помню, чтобы это меня разозлило. Многие люди видят снимки, которые меняют их мировосприятие, неважно осознают люди эти изменения или нет.
И это не является вопросом моей персональной реакции – скорее, это проблема феномена, формирующего наше сознание; его можно назвать опытом потрясения. Это не означает, что вы не можете быть потрясены чем-то другим, помимо фотографии, но именно на ней запечатлен конкретный объект - изображение на обложке журнала, о которое вы можете споткнуться или пройти мимо, не заметив. Фотография не похожа на живопись, ведь известно, где хранятся картины – в музеях и галереях, и если вы не хотите их видеть, то вы просто не идете туда. Но фотографии доходят до вас в любом случае – они повсюду.
Изображения, которые шокируют, распространены сейчас гораздо более широко, чем это было раньше. Я вспоминаю известную фотографию, размещенную на обложках Time и Newsweek’а не так давно. На ней изображена вьетнамская женщина. Она смотрит на нас. Она держит своего ребенка. Возможно, он ранен или уже умер у нее на руках. Такой снимок вряд ли появился бы на обложке новостного журнала еще несколько лет назад. Думаю, люди были потрясены этой фотографией, и, возможно, кто-то из них даже приостановил подписку. Всего несколько лет назад изображения такого характера были неприемлемы, они казались возмутительными даже для редакторов журналов. Сегодня мы наблюдаем процесс привыкания. Я не знаю, стали ли люди проще относиться к реальным проявлениям жестокости и насилия, привыкнув к их изображениям, но этот процесс неизбежен.
Зачастую, когда люди сталкиваются в реальности с чем-то, сравнимым по уровню жестокости с тем, что они когда-то видели на снимках, они думают: «это выглядит совсем как на фотографии» или «это похоже на кино». Люди обращаются к изображениям, чтобы получить прямой опыт реальности, поскольку они были подготовлены к проявлениям жестокости «в картинках», а не посредством реального жизненного опыта.
Если вы видите много подобных картинок, возникает эффект привыкания. Каждый раз изображение должно быть еще более шокирующим, чтобы действительно задеть зрителя за живое. Когда вы смотрите на фотографии, вы пассивны. Возможно, в реальности непросто наблюдать за манипуляциями хирурга, стоя рядом с операционным столом, но всегда есть шанс посмотреть в сторону и обратить внимание на что-то другое, ведь кроме вас в операционной находятся врачи и медсестры. Но в случае фотографии невозможно оказаться внутри картинки, чтобы что-то изменить - это и является причиной тревоги.
Фотографии снабжают нас информацией, которая плотно упакована, мы уже подготовлены к ее восприятию. Когда слов недостаточно, снимок констатирует: «Это действительно существовало».
Фотография - работа воображения, которую мы могли бы выполнять самостоятельно, если бы не мешала разнородная информация, которую сознание просто не в силах переработать. Изображения имеют все основания быть доказательствами, как если были бы частями вещей, которые они изображают.
Чувствуете ли вы, что фотография создает новый тип видения реальности?
Оскар Уайльд сказал, что искусство в большой мере определяет то, как мы видим мир. Глаза у людей были всегда, но на то, как именно мы видим сейчас, свой отпечаток накладывает процесс кадрирования и отбора. Этот фактор возник благодаря разглядыванию изображений. Фотография - форма искусства, которая фундаментально связана с технологией, основными добродетелями которой являются простота и скорость.
Картье Брессон сказал, что хочет перестать фотографировать. Он всегда немного занимался живописью, но сейчас решил полностью посвятить себя этому виду искусства. Его объяснение было таково: фотография обеспечивает «быстрое видение», и, потратив всю жизнь на «быстрое видение», он хотел бы немного замедлиться. Существование фотокамер дает возможность «быстро видеть», и отчасти их ценность заключена в плодах, которые мы извлекаем из этого способа видения.
Технологически вся история развития фотокамер (и пленок) может быть сведена к истории уменьшения времени выдержки. Сегодня, спустя несколько десятилетий, прогресс налицо: значит, есть расширение поля зрения фотографического проекта. Таким образом, все, что может быть увидено в видоискатель - весь мир - является материалом для фотографирования.
Нет сомнения, что руководящим принципом в фотографии становится интерес. Предмет не привлекателен сам по себе, он становится любопытным только потому, что оказался запечатленным на снимке. Одна из многих тенденций заключается в удалении сюжета из фотографического изображения. Нет такой вещи, из которой нельзя было бы сделать хорошую картинку. Я не думаю, что подобная идея существует в истории других искусств или, если и существует, то только с недавних пор и отчасти потому, что фотография стала моделью для нашего сознания. Если вы видите что-то необычное, то ваши руки тянутся к камере чтобы зафиксировать это, поскольку для нас память о событии, ситуации или человеке всегда связана с фотографией.
Я была в Китае полтора года назад и куда бы я не пошла, китайцы спрашивали меня: «Где ваша камера?». Очевидно, я была первым человеком (с тех пор как иностранцам был разрешен въезд в Китай), у которого не было камеры. Они, конечно, понимали, что для нас это дальнее непростое путешествие и полагали, что, увидев что-то интересное, мы непременно это запечатлеем.
Было очень интересно наблюдать за жизнью людей, поскольку лидеры Китая сознательно отказались от создания потребительского общества. Куда бы я ни пошла в Китае, каждый имел при себе фотографии родственников: в бумажниках, на офисных столах, на токарном станке или в автомобиле. Люди говорили: «Это моя тетя такая-то", или "Это - мой кузен, он живет за тысячу миль отсюда, я не видел его два года, а это мои дети, тут - это мои родители». Реже можно увидеть снимки священных мест или памятников. Других фотографий вы не увидите вовсе.
Когда иностранец приезжает в Китай и фотографирует, например, необычную дверь, китайцы спрашивают: «Для чего вы фотографируете это?», на что человек отвечает: «Потому что это красиво». «Дверь красива? Ее же нужно покрасить». 87Китайцы не могут понять идею того, что предметы могут раскрыть свою определенную красоту только лишь потому, что они сфотографированы, что отчасти случайные, обыденные, полуразвалившиеся, выброшенные вещи имеют поэтический оттенок, который может обнаружить лишь фотоаппарат.
Во многих эссе я отмечала, что в фотографии крайне важна сюрреалистическая чувствительность: способность увидеть обыденные вещи, которые, оказавшись запечатленными, раскрывают свою красоту; существует целая традиция в фотографии. Я имею в виду не только мастеров-сюрреалистов, но и тех, кто занимался прямой фотографией - как Вестон, снимавший унитазы и артишоки.
Одна из давних традиций в фотографии состоит в том, чтобы взять заброшенный объект, угол чего-нибудь, необычную поверхность, желательно немного затертую и со странным узором на ней. Этот способ видения, который распространился благодаря фотографии, очень сильно повлиял на способ восприятия реальности у людей, вне зависимости от того, используют они камеры или нет.
Есть ли разница в эмоциональном воздействии между фотографией и кино?
Снимки меняются в зависимости от контекста, в котором они рассматриваются. Говорят, в этом есть что-то от эксплуатации: фотографии становятся товаром, предметами потребления, мимо которых вы проходите к чему-то другому. Возможно, это просто способ унизить фотографию. Я уже много раз видела фотографии из Минаматы, которые сейчас висят в музее колледжа. Я видела их и в книгах, и журналах, а теперь смотрю на них на стене - и каждый раз снимки выглядят для меня по-разному. Они действительно различны. Фотографии - это переносные объекты, которые изменяются в зависимости от контекста. В некоторых обстоятельствах вы видите, что с фильмом происходит то же самое, но фотографии гораздо сильнее зависят от контекста, как компактные и мобильные объекты. Поэтому в этом вопросе я предпочитаю фильмы фотографиям. Фильм предоставляет правильный контекст для демонстрации изображений, заключенных в нем, и, возможно, фотографии в этом смысле более уязвимы. С другой стороны, я уверена, что снимки, как неподвижные изображения, лучше запоминаются. Несомненно, вы сможете запомнить фотографию и описать ее, но вы не сможете описать две или три минуты фильма.
перевод с сокращениями: Д. Орлов
